«Сумма против Веллера»

Открываю новую тему, потому что тема «Михаил Веллер. „Все о жизни“» уползла уже далеко и потому, что доводы, которые я привожу здесь, мне по ходу дискуссии удобней иметь в заглавном сообщении.

Сразу оговорюсь, что «против Веллера» отнюдь не значит, что я желаю этого автора и эту книгу запретить враз и на веки вечные. Это значит, что я с Веллером не согласна я ряде вопросов, и ниже намерена привести столько аргументов contra, сколько смогу.

Еще одна оговорка: мне многое у Веллера нравится. Даже в книге «Все о жизни» много верных догадок. Увы, они перемешаны с совершенно безответственными спекуляциями, а обаяние веллеровского языка так велико, что подмену замечаешь не сразу.

Поскольку форум здесь христианский, правильней всего было бы оттолкнуться от главы «Вера и религия».

Начнем ab ovo: для Веллера нет никаких сомнений в том, что вера не есть «внутреннее состояние, внутренняя убежденность — в некоем Высшем Существе». Она не является умственной операцией с, как сказал бы Тойнби, «первичной реальностью» — реальность веры для Веллера априори вторична и вытекает из того, что он именует «энергоизбыточностью человека» и «инстинктом жизни». «Вера — это аспект внутренней, принципиальной, имманентной непримиренности человека со всем положением вещей в этом мире».

В этих словах Веллера есть сермяжная правда, но не вся. Во-первых, как он сам констатирует на протяжение всей книги, принципиально с положением дел в мире не готов примириться также и неверующий. Во-вторых, переделывая «субъективный мир, внутренний, воображаемый», верующий (пока я не конкретизирую насчет христиан) отнюдь не создает в своем воображении такой расклад, при котором можно примириться с положением дел. Состояние противоречия «я-мир» у верующего не сглажено, напротив — обострено предельно. Еще раз подчеркну: у ЛЮБОГО верующего, не только у христианина. В-третьих, ну ладно, еще можно объяснить создание загробного мира в своем воображении нежеланием мириться с конечной реальностью, со смертью: «я буду жить за гробом, я не умру никогда, все будет хорошо, я встречусь с теми, кого люблю». Но ведь этим любая (опять-таки ЛЮБАЯ) вера ни в коем случае не исчерпывается. Греки и древние иудеи рисовали себе загробную жизнь очень мрачно, кельты, напротив, очень красочно; по буддийским и индуистским понятиям самое худшее, что может случиться с человеком в посмертии — вернуться в этот мир в теле какого-нибудь червяка, а по христианским — вечность в компании Сатаны и его «братвы», но есть нечто общее, а именно: вера не исчерпывается ощущением внутреннего комфорта при мысли о том, что «мы, отдав концы, не умираем насовсем». Она предполагает некий modus operandi в этом мире, при жизни, причем это может быть никак не связано с посмертной наградой или воздаянием: то же античное язычество не обещало человеку никаких «плюшек».

И от тут появляется вторая к Веллеру претензия: он очень уверенно пишет о том, что слабо знает. Порой настолько уверенно, что хочется воскликнуть: мужик, ну поимей же совесть! «Под религией понимается весь внешний атрибутивный комплекс проявлений веры: обрядовость, храм, догматы, институт священнослужения». Надо констатировать, что у Веллера под религией «понимается» совсем не то, что понимается под ней в философии и религиоведении. А именно: re-ligio, «воссоздание связи», «воссоединение» человека и тех самых Высших Сил, в кои он верит.

Поэтому тезис «верующий человек может быть нерелигиозным, или очень мало религиозным» приходится отнести по ведомству безответственных, хотя и расхожих, заявлений. Как справедливо заметил в своей теме Сергей Худиев, вера не есть признание того, что такой-то и такой-то жил и проповедовал. Я признаю, что жили и проповедовали, и были умными людьми, и много правды говорили Магомет и Будда — но я им не верую, а верую Христу. Мне очень нравятся скандинавские и кельтские легенды, но я верую не Одину и не Дагде с Лугом. Вера — это не вопрос признания исторической действительности и не вопрос симпатии, это вопрос: считаешь ли ты истинным то, что сказано тем-то и тем-то, или нет. Берешь ты это как правила жизни для себя или нет. Если я верую Христу, это значит, я верую, что Он говорил правду и истину. Если я не верую Будде (или Веллеру:)) — значит, я считаю, что они ошибались, хотя и были искренни.

Так вот, если я верую Христу — значит, я признаю необходимым для себя тот modus operandi, который Он утверждал: оставь все и следуй за Мной; прими Мое крещение, Мою плоть и кровь во искупление своих грехов, войди в Мою Церковь.

А это уже невозможно вне того, что Веллер назвал «обрядностью».

Если я верую Будде, то я признаю тот образ мыслей и действий, который напрямую вытекает из «четырех принципов»; если верую Магомету — тот, который напрямую следует из Корана.

Это не есть «внешняя атрибутика», «какие-то сторонние подкрепления». Если я христианка — значит, мне нужен Христос. Не обряд, а Христос. Я хожу к обедне не потому что «религиозна» или «должна ходить» — а потому что вижу Его там; верую, что он там. Я молюсь не потому, что велит батюшка, а потому что ощущаю потребность с Ним говорить. По-настоящему верующий человек религиозным будет непременно. Не по-настоящему верующего — можно ли называть верующим?

Еще одна совершенно безответственная фразочка — «недостаток [веры] в том, что это лишает необходимости думать и понимать самому».

Простите, господа, но в этом можно обвинить любое утверждение, претендующее на роль некоей истины — если не конечной, то хотя бы промежуточной. Знание закона Ньютона лишает необходимости думать о механике и понимать ее самому — класс? Мы знаем, что на Ньютоне физика не закончилась; мы знаем, что теология не закончилась на Фоме Аквинском. В конце концов, не рассчитывает же Михаил Веллер, что философия закончится на Михаиле Веллере?

Это вообще распространенное в интеллигентской среде заблуждение — что принятие истины избавляет от необходимости углублять свое понимание этой истины. И вообще работать головой. Поэтому многие из нас бывали в свое время страшно потрясены людьми, которые отличались более высоким качеством мышления, чем наше, будучи, тем не менее, христианами.

Корень этого заблуждения лежит, на мой взгляд, в интеллектуальной робости, привитой нам многими годами советской власти. Когда люди, утверждавшие «я знаю, как надо», на поверку оказались лжецами, у нас выработалась идиосинкразия на всякое «я знаю» и в голову не приходит задумываться: а что, если кто-то действительно знает? Единственное, в чем мы твердо уверены — это в своем скепсисе; сакраментальная строчка Галича стала просто-таки заклинанием; но, как всегда, мы читаем невнимательно: полная цитата звучит так: «А бойтесь единственно только того, // Кто скажет: „Я знаю, как надо“ // Кто скажет: „Всем, кто пойдет за мной,// Рай на земле — награда!“». Христианин Галич совершенно четко обозначил тех, кого имел в виду. И это — не Церковь. Однако привычка «читать между строк» и не читать строки, похоже, неистребима.

Хотя, согласитесь: в том, чтобы так решительно делать своим знаменем сомнение — есть какая-то ирония. Почти как во фразе «все обобщения ложны».

Веллер на голубом глазу пишет вещи, полные внутренней иронии, которой он сам не замечает. «Люди никак не могли сообразить, почему же надо (…) поступать в любом случае не так, как целесообразно и выгодно в реальном мире, а как-то иначе. И ввели условное допущение: „Потому что Бог поведал…(…)“. В сущности, это объяснение морального императива ничем не хуже любого другого. Но возможен другой взгляд на категорию морали, который представляется, наконец, верным». Ну просто море иронии: один взгляд не хуже любого другого — кроме той незначительной мелочи, что другой верен.

Какой же взгляд на мораль Веллеру представляется верным? А вот какой: «человечество имеет мораль, потому что человечеству всегда потребно переделывать свой мир». И выше по тексту: «Энергоизбыточность человека постоянна, неудовлетворенность имеющимся постоянна. Постоянно стремление переделать то, что есть».

Народ, режьте меня, но даже если я на мгновение отойду от христианских позиций и взгляну на дело глазами человека светского, я так и не пойму, чем недоказанная «энергоизбыточность», которая «велит переделывать мир», лучше, «вернее» все того же Бога, который велит «Будьте святы, как Я свят». Бог — условное допущение? Михаил Иосифович предлагает заменить Его таким же условным допущением, то есть поменять… даже не шило, а мыло на мыло.

Нет, конечно, он убежден, что «энергоизбыточность» есть сугубая реальность, а кто ее в упор не видит, тот дурак. Эта убежденность пронизывает всю его книгу, и я назову эту убежденность религиозной.

Взгляд на происхождение религии у Михаила Иосифовича, скажем прямо, вульгарно-марксистский. «А откуда вообще взялись все религии? А очень просто: кто-то первый взял и заявил, что дело обстоит не так, как полагали раньше, а иначе — вот так и так. (…) Его сожгли (удавили, закопали, распяли), но народ призадумался: что-то в его словах есть, тем более если он за них принял смерть».

Что самое смешное — Библию Веллер читал, и с историей Будды в общих чертах знаком, и про ислам, по идее, должен что-то знать — то есть, как минимум, знать, что ни праотец Авраам, ни Магомет, ни Будда, ни Конфуций, ни Лао Цзы мученической смерти не удостоились. Единственным исключением является Христос, и то потому что Его «вот так и так» звучало «Прежде чем Авраам был, Я есмь», и не иначе. Однако же что-то не дает отнестись к приводимым фактам ответственно. То ли энергоизбыточность, то ли гордыня.

Еще одна байка, широко распространенная в народе — что священство является «посредником» между человеком и Богом. Веллер ее подхватывает с готовностью: «религия принимает подробные формы и выделяется слой профессионалов, посредников-переводчиков-ходатаев перед высшими силами — от шамана до Ватикана». Я не буду говорить за шаманов — ничего о них не знаю. Но хотелось бы знать, в чем именно Веллер видит «переводческо-посредническую» функцию Ватикана. Неужели он думает, что молитвы верных, как в коллекторе, накапливаются в приходе, оттуда идут в диоцез, оттуда — в Ватикан, и лишь потом — к Богу? Или он думает, что мы так думаем? Придется его огорчить: не думаем мы так. «Смешно же то, что человек может полагать в другом человеке посредника и ходатая меж собой и Богом». Смешно донельзя — а особенно смешно то, что к жизни людей церковных это отношения не имеет. Священник, предстоятель — не посредник и не ходатай. И дело вовсе не в том, что он «знает что-то, чего по жизни не знаешь ты». Есть (лично знаю) миряне, гораздо лучше подкованные в литургике, богословии и истории Церкви, чем большинство священников. Есть (не знаю лично, но допускаю) священники, гораздо хуже подкованные в этих вопросах, чем, скажем, я. Дело-то вовсе не в этом. Но Веллер «знает лучше». И выносит вердикт: «В конце ХХ века в России разумному человеку быть религиозным — пожалуй что несколько стыдно, несерьезно, смешно».

(Тут мне вспомнилась другая книга, тоже написанная на переломе веков: там герой тоже страшно мандражил оказаться смешным. Как это, мол, так: он, весь из себя возвышенный интеллектуал, будет повторять, точно неграмотный мужик: «Исусе Христе, сыне Божий, помилуй мя грешнаго» или растянется на полу «крыжем» как польская баба? Бррр, ужас!)

«Только тот, кто не может обрести веры внутри себя, нуждается в приобщении к ней снаружи, через стояние в толпе, соучастие в условных действиях обряда». Я понимаю, что это занятие неблагодарное: объяснять Веллеру и его приверженцам, что Причастие, Крещение, Венчание, Исповедь — не «обряд» и на «условность». Что Рождественская или Пасхальная Всенощная — «театр» лишь в глазах того, кто смотрит на это как на театр. Но я поставлю вопрос, если человек обрел веру в Христа «внутри себя» — то может ли он проигнорировать слова Спасителя «Где двое и трое во имя Мое — там Я»? Может ли он «забыть» о том, что сказано на проповеди в Капернауме: «54 Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. 55 Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. 56 Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем. 57 Как послал Меня живый Отец, и Я живу Отцем, так и ядущий Меня жить будет Мною. 58 Сей-то есть хлеб, сшедший с небес. Не так, как отцы ваши ели манну и умерли: ядущий хлеб сей жить будет вовек» (Ин. 6:53–58)?

Где еще Веллер основывается не на реальности, а на популярных байках? Ну хотя бы вот: «Мораль дана Богом и за соблюдением ее Он зорко следит. Морального поощрит (…) и уж наверняка облагодетельствует на свете Том: посели в раю, организует вечное блаженство, и вообще сделает тебе очень хорошо. (…) Но ведь это получается не мораль, а бизнес. Торговый расчет. Сделка. Кнут и пряник». Правильно. И ничего общего не имеет, добавлю, с христианским (и, если не ошибаюсь, даже с буддийским) взглядом на мораль.

Резюме. «Короче, Склихосовский». Михаил Иосифович сам себе сильно подгадил тем, что в ряде случаев не удосуживался проверить собственный текст на предмет наличия внутренних противоречий и противоречий с объективной (в данном случае исторической) реальностью. Несколько крупных ошибок и мелких подтасовок сильно снижают рейтинг доверия к книге в целом.

Впрочем, «мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь, так воспитаньем, слава Богу, у нас немудрено блеснуть». На фоне миллионов «образованцев» Веллер — блестящий эрудит, безупречный логик и глубокий философ. На них, в общем, книга и рассчитана.